Неточные совпадения
Именно в тот день, когда воспоминание соединяет меня с покойным вашим
дядей и с будущим вашим мужем,
пришлось мне отвечать на добрые ваши строки; 19 октября без сомнения и вам известно, хотя, по преданию, оно давно меня связало с близкими вам людьми и эта связь не страдает ни от каких разлук.
— Она мне несколько даже родственница. Вы Еспера Иваныча Имплева знавали, который
дядей мне
приходится?
В то время я с особенным удовольствием езжал в Березники (владелец их
приходился мне двоюродным
дядей), верстах в двенадцати от Чемезова, в Березники, где была прекрасная барская усадьба, в которой царствовало безграничное гостеприимство.
Не
приходится ли он
дядей, племянником или внучатным братом какому-нибудь влиятельному лицу?
Майор
приходился ей родным
дядей и встретил ее сегодня в первый раз после десяти лет.
— Ведь добрый парень, — сказал Перстень, глядя ему вслед, — а глуп, хоть кол на голове теши. Пусти его только, разом проврется! Да нечего делать, лучше его нет; он, по крайней мере, не выдаст; постоит и за себя и за нас, коли, не дай бог, нам круто
придется. Ну что,
дядя, теперь никто нас не услышит: говори, какая у тебя кручина? Эх, не вовремя она тебя навестила!
Она убежала. Я стоял на одном месте, вполне сознавая все смешное в той роли, которую мне
пришлось сейчас разыграть, и совершенно недоумевая, чем все это теперь разрешится. Мне было жаль бедную девушку, и я боялся за
дядю. Вдруг подле меня очутился Гаврила. Он все еще держал свою тетрадку в руке.
— Ну, прощай, отец мой, — говорил
дядя Ерошка. — Пойдешь в поход, будь умней, меня, старика, послушай. Когда
придется быть в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют, ты в кучу не ходи, где народу много. А то всё, как ваш брат оробеет, так к народу и жмется: думает, веселей в народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало, от народа подальше, один и хожу: вот ни разу меня и не ранили. А чего не видал на своем веку?
Не утаивая ничего, с рыданиями, бабушка Татьяна рассказала Фене про свой страшный грех с дедушкой Поликарпом Семенычем, а также и про Зотушку, который
приходится Фене родным
дядей.
Он старался также незаметно держаться и в семье
дяди, но здесь это было трудно, —
приходилось обедать и ужинать вместе со всеми, а когда он сидел за столом, младший сын
дяди, Яков, толстый и румяный, всячески старался задеть или рассмешить его, делал гримасы, показывал язык, толкал под столом ногами и щипал.
Как это делается? — она об этом не размышляла и боялась размышлять, потому что, испытывая иногда некоторое неудовольствие при платеже денег и требовании их вновь от
дяди, она догадывалась, что и
дядя их тоже от кого-нибудь требует, а это во всяком случае, очень неприятно, тем более что ему, может быть,
приходилось иметь в этих случаях сношения с такими людьми, с которыми можно ссориться и мириться.
Да слышь: два брата на двух сестрах женаты, да мальчонке-то солдат и
дядей родным, да чуть ли и тятькой не
приходится.
Товарищи и начальники ваши тогда искренно сожалели, что вы оставили военную службу, для которой положительно были рождены; даже покойный государь Николай Павлович, — эти слова генерал начал опять говорить потише, — который, надо говорить правду, не любил вас, но нашему полковому командиру, который
приходился мне и вам
дядей, говорил несколько раз: «Какой бы из этого лентяя Бегушева (извините за выражение!) вышел боевой генерал!..» Потому что действительно, когда вы на вашем десятитысячном коне ехали впереди вашего эскадрона, которым вы, заметьте, командовали в чине корнета, что было тогда очень редко, то мне одна из grandes dames… не Наталья Сергеевна, нет, другая… говорила, что вы ей напоминаете рыцаря средневекового!
Сусанна. Да погоди охать-то, я еще не отдала ничего. Знаешь ли,
дядя, у меня какой-то странный характер. Я иногда так расчувствуюсь, что готова все отдать, а как
придется вынимать деньги, так мне и жалко. У нас в роду была одна такая бабушка, так я, должно быть, в нее.
Он взрос среди тревог, смут и крамол; не раз
приходилось ему видеть кровь и слышать стоны близких ему людей; он видел умерщвление своих
дядей, трепетал за жизнь матери, несколько раз должен был опасаться за свою собственную; не один раз он видел власть отнимаемою из рук его происками хитрой сестры.
— Слушайте,
дядя, — продолжал я вслух, — глотка — дело второстепенное. Глотке мы тоже поможем, но самое главное — нужно вашу общую болезнь лечить. И долго вам
придется лечиться — два года.
Мне
приходится говорить о романе
дяди Петра Неофитовича, романе, о котором я никогда не смел спросить кого-либо из членов семейства, а тем менее самого
дядю, и хотя он известен мне из рассказов слуг, вроде Ильи Афанасьевича, тем не менее несомненные факты были налицо.
Константин. Так покажи мне сегодня же! Я с кем-нибудь стравлю его на пари, большой капитал могу нажить от
дяди. Да что!
Дядя озолотит, все состояние оставит мне, коли
придется ему по вкусу да всех мы победим.
Ой, ты зелие кабашное,
Да китайские чаи,
Да курение табашное!
Бродим сами не свои.
С этим пьянством да курением
Сломишь голову как раз.
Перед светопреставлением,
Знать, война-то началась.
Грянут, грянут гласы трубные!
Станут мертвые вставать!
За дела-то душегубные
Как
придется отвечать?
Вот и мы гневим всевышнего…»
— «Полно,
дядя! Страшно мне!
Уж не взять рублишка лишнего
На чужой-то стороне...
Дяде пришлось съездить к губернатору. Дело удалось погасить. Британа отпустили, поднятая полицией кутерьма затихла. Нас тоже выпустили из карцера. Губернатор вызвал к себе раввина и нескольких «почетных евреев». В их числе был и Мендель. Начальник губернии произнес речь, — краткую, категорическую и не очень связную. Но тогда местной газеты еще не было, и от губернаторов не требовалось красноречия: все происходило по-домашнему.
Это был Калашников, отъявленный мошенник и конокрад, отец и
дядя которого держали в Богалёвке трактир и торговали, где
придется, крадеными лошадями.
Вдруг вышел мне такой случай: был у меня один знакомец, и
дядей еще как-то мне
приходится, с батькиной стороны, тоже, эдак, подрядчик из здешних мест; в Питере проживает безвыездно, вдовый, человек умный, в капитале хорошем, по делам ловкий, только, временем, любил закачивать.
Делать было нечего,
пришлось согласиться. Патап Максимыч отсчитал деньги, подал их
дяде Онуфрию.
— Теперь он, собака, прямехонько к водяному!.. Сунет ему, а тот нас совсем завинит, — так говорил толпе плечистый рабочий с сивой окладистой бородой, с черными, как уголь, глазами. Вся артель его уважала, рабочие звали его «
дядей Архипом». — Снаряжай, Сидор, спину-то: тебе, парень, в перву голову отвечать
придется.
— И дело, — молвил Патап Максимыч. — Хорошо придумано. На новом месте и новая жизнь пойдет. А сколько с дяди-то
пришлось?
Серега живо скинул свои прорванные, несоразмерно большие сапоги и швырнул под лавку. Новые сапоги
дяди Федора
пришлись как раз по ногам, и Серега, поглядывая на них, вышел к карете.
Господин Злыбин закричал на племянника, что он суется не в свое дело, что Тася лентяйка и притворщица и что он сумеет поднять её своей плеткой, но Андрюша благоразумно напомнил ему, что если Тото не выздоровеет к вечеру, представление
придется отменить, a это не должно быть приятно для него —
дяди.
Наш хозяин мне
дядей приходится.
— Очень жаль, что так
пришлось… — забормотал актер, поднимаясь и чистя мизинцем левый глаз. — Хотя, впрочем… конечно, вы как
дядя…
Отец мой был поляк и католик. По семейным преданиям, его отец, Игнатий Михайлович, был очень богатый человек, участвовал в польском восстании 1830–1831 годов, имение его было конфисковано, и он вскоре умер в бедности. Отца моего взял к себе на воспитание его
дядя, Викентий Михайлович, тульский помещик, штабс-капитан русской службы в отставке, православный. В университете отец сильно нуждался; когда кончил врачом,
пришлось думать о куске хлеба и уехать из Москвы. Однажды он мне сказал...
— Известно… Князь-то
приходится ей
дядей, только вряд ли родным.
Под вечер та же лошадь в тележке привозила Тимофея Власьича на ночное дежурство и увозила домой подручного с дневной выручкой. Подручный
приходился ему племянником по жене. Таков был
дядя Тимоха.
— Ты сам сообрази… Меня все признали, родной
дядя, даже императрице самой представили, я ей понравилась и своим у нее человеком стала… Вдруг хватают разыскиваемого убийцу моей матери, а он околесицу городит, что я не я, а его дочь Татьяна Берестова… Язык-то тебе как раз за такие речи пообрежут. Тебе беда, а не мне… Я отверчусь… Коль уж очень туго
придется, сама пойду к государыне, сама ей во всем как на духу признаюсь и попрошу меня в монастырь отпустить…
«16-го мая. Погода ясная, но ветер столько холодный, что
пришлось ехать в теплой шубе. В Мотыжине долго скучали, ожидая; он прибыл часу в пятом или в шестом. Встретили благополучно, только за записку книг, за почистки и проч. несколько пожурил. Впрочем, обходился довольно ласково. При встрече были священники В — в, Р — ский и
дядя Г — с с клирами».
Да и Кирилл Владимирович мне
приходится троюродным
дядей по матери.